Я училась в Университете Наяновой. Среднее звено – гуманитарный факультет. В группе нас было четырнадцать. Все очень разные, очень кайфовые. Был среди нас «самый разный», «самый отличный» — в смысле, больше чем все отличающийся от всех. Костя. Фамилия- Пушкарев. Другой? –да, другой. Не очень опрятный, импульсивный, чекнутый профессор, вечно взъерошенный… за глаза и в глаза мы звали Костю – Пушок. Он писал стихи, не боялся говорить, что думает, хотя себя стеснялся жутко… Стеснялся настолько сильно, что и мы его стеснялись. Боялись садиться за одну парту: вдруг его необычность заразная и на нас перекинется. Лучше говорить побольше гадостей и колкостей и откидывать тем самым незнакомое и опасное на бОльшее расстояние. Но если Косте чувствовалось хорошее в человеке – ему было похерАм, он подходил (хоть и страшно), делился и тянулся, куда тянуло…
Так на дистанции со всеми, с периодическими случайными выходами на нашу орбиту, Костя и существовал. После среднего звена мы разошлись: я- пошла на юридический, а он- на философский…. На первом курсе мы с ним встретились, когда шли с салюта 9 мая, брели ночью и болтали… Он был счастливый, распирало от теплавнутри. Я его спросила: «Пушок, ты никак влюбился?», а он, сияющий, сказал: «Ага, я жить начал».
12 июня того же года, в день независимости, Костю сбила машина, и скорая помощь оказалась нескорой, и не помощью…
Когда я одна бреду ночью где-то и на всех салютах, которых я бываю, я думаю, что Костя где-то рядом… и еще я думаю, что месяц жизни это лучше, чем ничего… а бывает, что ничего..
Девочки мои дорогие, дети замечательные! Спасибо, Анечка, за слова о Косте. У меня — особое осознание всего, что с ним произошло… Взрослое — сорри! Но на его могилу я очень часто прихожу — так случилось. И кладу цветы. И убираю свои — прошлые… Будьте счастливы. дети дорогие! Ваша И.В.